Обозреватель National Interest Марк Епископос отмечает, что резкое оживление тайваньского конфликта вновь проливает свет на сложности – и далеко идущие геополитические последствия – отношений между двумя соседями по проливу.
Ранее на этой неделе CNN спросили у Байдена, защитят ли Штаты Тайвань, если остров будет атакован Китаем. «Да, мы имеет такое обязательство», — подтвердил американский президент.
Этот комментарий вызвал негативную реакцию Пекина, чей официальный представитель Ван Вэньбинь в считанные часы после ответа Байдена по Тайваню заявил, что «для Китая нет места компромиссам или уступкам» по тайваньскому вопросу.
В последующие дни официальные лица Белого дома попытались отречься от утвердительного ответа президента, пояснив, что Байден не утверждал каких-либо изменений в «традиционной» политике Вашингтона по Тайваню. «Оборонные отношения Америки с Тайванем регулируются соответствующим актом (Taiwan Relations Act). Мы будем выполнять свои обязательства согласно этому акту и продолжим поддерживать самооборонный потенциал Тайваня».
По установившейся в 1980-х традиции, когда Вашингтон принял «политику одного Китая», недвусмысленно отвергая представление о существовании двух суверенных Китаев или суверенного Китая и суверенного же Тайваня. Но при обсуждении вопроса о Тайване Пекин применяет другой термин: «принцип одного Китая». Различие этих терминов носит не просто стилистический характер, они передают кардинально отличающиеся взгляды на отношения между двумя берегами пролива.
«Когда китайцы используют фразу «принцип одного Китая», она означает, что существует только один Китай и Тайвань является его частью», — отметил Пол Хир, аналитик «Центра национальных интересов». Что касается политики США в отношении одного Китая, объясняет Хир, то она признает существование единственного Китая, однако не «принимает того факта, что Тайвань – часть КНР». Вашингтон предпочитает выжидать, пока Тайбэй и Пекин придут к соглашению об «историческом вопросе отделения Тайваня» от материковой части Китая.
По мнению Пола Хира, доказательств того, что Китай неминуемо нападет на Тайвань, нет. Он считает, что китайские авиарейды в зону тайваньских ПВО и другие подобные действия скорее нацелены на «изменение дипломатических позиций в Тайбэе и Вашингтоне», т.е. на мотивацию Тайваня, и Штаты возвратятся к взаимопониманию единого принципа.
Китай определенно предпочитает мирное воссоединение с Тайванем. «Если бы в Пекине планировали военный удар, я думаю, что они подавали бы сигналы иначе и эти сигналы не были бы такими явными», — добавил Хир.
Как в России видят ситуацию в Тайваньском проливе
Помимо давно установившейся оси Вашингтон-Пекин-Тайбэй, спор между двумя сторонами пролива проявляется в самых неожиданных местах. Эта тема, редко вызывающая в мире массовый политический интерес, за последние недели способствовала шквале мнений по тайваньскому вопросу среди российских комментаторов и политиков.
Алексей Маслов, профессор «Школы азиатских исследований» из ВШЭ и один из ведущих российских экспертов по Китаю, различает несколько движущих сил, стоящих за вновь обретенным интересом Москвы к Тайваню. Он объяснил, что остров стал «трамплином для критики американской политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в первую очередь в Тайваньском проливе». Причем часть комментаторов из России подчеркивает военное присутствие Штатов в этом регионе и недавнее возникновение партнерства AUKUS как главными причинами нарастания напряженности между Пекином и Тайбэем.
По словам Маслова, антиамериканские послания Москвы по Тайваню подразумевают взаимное ожидание, т. е. Кремль рассчитывает на возврат услуги Пекином в перспективе – в неком политическом вопросе, имеющем жизненно важное значение для Москвы. Но, по словам Маслова, есть и более конкретные проблемы нацбезопасности. Он считает, что Москву «очень беспокоит ситуация с безопасностью Тайваньского пролива, поскольку Россия не хочет участвовать в каких-либо военных операциях в этом регионе».
Эти опасения были публично выражены ранее в этом месяце Владимиром Путиным, сделавшем крайне редкий шаг в виде прямого комментирования тайваньского кризиса на недавнем российском энергетическом форуме. «Я считаю, что Китаю незачем применять силу. Китай – это могучая и гигантская экономика, с точки зрения покупательного паритета являющаяся сейчас экономикой номер один в мире и опережающая Штаты», — сообщил Путин. «Наращивая свой экономический потенциал, Китай способен реализовать любые национальные цели и этому нет никаких препятствий».
Алексей Маслов считает, что эти комментарии российского президента – «прежде всего, обращение именно к Китаю». Очевидно, что Москва «просит Пекин рассмотреть невоенные средства разрешения этой ситуации». По оценке Маслова, вторжение и оккупация Тайваня представляют собой «красную линию», которую Коммунистическая партия Китая не захочет пересекать.
С другой стороны, отмечает Маслов, мирное воссоединение Китая является столь же далекой целью, как и прежде. Антикитайские настроения в последние годы на Тайване процветают, большая часть населения отвергает национальную связь с материковым Китаем, предпочитая вместо этого идентифицировать себя как «тайваньцы» либо «тайваньцы-китайцы».
По мнению Маслова, в отсутствие более приемлемых вариантов Пекину остается лишь заморозить тайваньский конфликт еще лет на десять, продолжив оказание на Тайбэй постоянного экономического давления.
Аналогичного мнения придерживается Пол Хир, считающий, что такой подход будет соответствовать всеобъемлющей тайваньской стратегии Китая. «Китайская цель заключается не столько в объединении, сколько в предотвращении независимости и разделения, поэтому ее можно сдвинуть на будущее. Замораживание конфликта… было бы в этом смысле приемлемым для Китая, безусловно было бы приемлемо для Тайваня и, предположительно, также приемлемо для США, поскольку альтернативой замораживания является военный конфликт».